Представлены основные теоретические подходы, существующие в отечественной и зарубежной историографии по проблеме эго­документов как исторических источников. Анализируется роль голландского историка Жака Прессера в создании этого термина и его распространении в зарубежной исторической науке в 1980– 1990 гг. Автор статьи, принимая во внимание европейский опыт, дает собственное определение термина «эго­документы», адаптированное к белорусской историографии, и подчеркивает научную целесообразность активного использования эго­документов при изучении истории белорусского национального движения в межвоенной Западной Беларуси.

Раскрывается научная ценность эго­документов как источников для изучения различных тем, связанных с историей белорусского национального движения в межвоенной Западной Беларуси. На примере писем в белорусский книжный магазин в Вильно анализируется научный потенциал деловой переписки как части эпистолярных источников. Выделяется пять видов мемуарной литературы, которые расширяют наши знания о различных вехах жизни и деятельности активистов белорусского движения в межвоенной Западной Беларуси. Анализ университетских автобиографий и curriculum vitae подчеркивает недостаточное количество исследований по этому типу эго­документов и его научную ценность при изучении взаимоотношений между белорусскими активистами и польским государством. Среди автобиографического жанра есть два малоисследованных типа документов: автобиографические анкеты и следственные автобиографии, которым исследователи уделяют мало внимания в научной практике.

Делаются выводы о незначительном использовании эго­документов при изучении истории белорусского движения в межвоенной Западной Беларуси. Антропологический поворот в историографии определил стремление сов­ ременных историков обратить внимание на проблему повседневной жизни белорусского движения, его локальные измерения, что предопределяет активное использование эго­документов в качестве исторических источников.

В первой половине XIX в. в систему научной аттестации, которая постепенно формировалась в Российской империи, входили существовавшие на территории белорусско­литовских губерний высшие учебные заведения. Обязанностью их профессорских коллегий являлась подготовка кадров для научно­исследовательской и научно­педагогической работы по фундаментальным естественным и гуманитарным наукам. Аттестация научных кадров предполагала наличие иерархии ученых степеней, состав которой фактически сводился к следующей схеме: «кандидат» – «магистр» – «доктор наук». На первом этапе (1803–1832 гг.) в рамках системы научной аттестации Российской империи действовали Виленский университет и Полоцкая иезуитская академия, обладавшие правом присуждать ученые степени. На втором этапе (1832–1864 гг.) авторитетными центрами подготовки научных кадров являлись созданные после закрытия Виленского университета специальные высшие учебные учреждения: Виленская медико­хирургическая академия, Виленская римско­католическая духовная академия. Весомый вклад в подготовку ученых­аграриев, развитие новых направлений аграрной науки внес Горы­Горецкий земледельческий институт, хотя он и не обладал правом присуждать ученые степени магистра и доктора. В целом роль высших учебных заведений белорусско­литовских губерний в системе научной аттестации Российской империи снизилась, поскольку на данном этапе они уже не могли осуществлять аттестацию по всей номенклатуре специальностей. На третьем этапе (1864–1917 гг.) подготовка профессиональных ученых на территории региона фактически не осуществлялась в условиях отсутствия высших учебных заведений. При этом стоит отметить вклад в формирование кадров в области специальных исторических наук, сделанный в начале XX в. Витебским отделением Московского археологического института.

На основании фактических материалов двадцати словарей, изданных в ХХ – начале ХХI в., академических грамматик, а также монографий исследуются изменения в лексикографической подаче личных существительных с суффиксом -ц(а). Анализируются динамичные процессы вхождения слов данного типа в лексикон, а также конкурентное взаимодействие с идентичными существительными мужского рода с суффиксом ­ец, ­нік и др., адвербиальными существительными (навукоўца – навуковец – вучоны). Приводятся примеры новообразований, включенных в реестры лексикографических изданий. Отмечается, что в современных словарях присутствует разное количество лексем с суффиксом -ц(а), представленных как словообразовательные синонимы существительных мужского рода с суффиксами -ец, -нік и др. В словарях существуют расхождения в указании помет рода существительных с суффиксом -ц(а) (только мужской либо мужской и общий). Проанализировав тексты современных СМИ, необходимо отметить широкое употребление существительных с суффиксом -ц(а) при обозначении лиц женского пола. Актуальным также является вопрос об указании грамматических показателей как мужского, так и женского рода для большего количества подобных лексем. Вместе с тем наличие вариантов рода и типа склонения вызывает сложности при употреблении падежных окончаний исследуемых существительных.

Формулируется гипотетическое суждение о том, что мифологизация предметов в произведениях М. Горецкого, с одной стороны, это способ гармонизации окружающего мира и человека в нём, а с другой – точный рисунок действительности, знак сдвигов и катастроф.

Исследовано, что трагизм существования человека, согласно с мифопоэтической концепции М. Горецкого, выяв- ляется в одушевлении предметов, вещей и одновременно в опредмечивании людей, что проявилось в таких моментах, как прятание лица (рассказ “Зима”) или частичное отождествление человека и одежды (повесть “Ціхая плынь”). Пол- ное и непоправимое опредмечивание человека представлено писателем в рассказе “Зима” и повести “Ціхая плынь”.

Центральным местом, ареной наступления предметов на человека в рассказе “Зима” стал мифологический об- раз дома, который выполняет различные идейно­концептуальные функции в авторском мифотворчестве. С одной стороны, дом – это оберегающий очаг, дающий человеку полную защищенность, как в рассказах “У лазні”, “Роднае карэнне”, с другой – это место некомфортного, несвободного существования человека (рассказ “Зіма”, повесть “Ці- хая плынь”).

Подчеркивается, что в описаниях М. Горецкого мы видим переход от бытовой точности к развенчиванию со- циального мифа. Такая же тонкая граница между бытовым планом и мифом присуствует в рассказе “У лазні”, но в этом произведении, по сравнению с рассказом “Дзёгаць”, выделяется не разрушение мифического, а, наоборот, его возрастание, усиление, что символически проявилось в приговорах, магических заговорах (рассказ “Зіма”).